У Кремлевской стены (сборник) - Страница 12

Около 10 часов утра до Красной площади издалека донесся траурный марш. Он звучал все сильней и сильней. У тысяч людей, заполнивших площадь, больней сжимались сердца… Наконец из темнеющей арки Иверских ворот показалось скорбное шествие. Первым несли гроб с красным крестом: провожали в последний путь молодую санитарку…

«ЖЕРТВАМ —

ПРОВОЗВЕСТНИКАМ

ВСЕМИРНОЙ СОЦИАЛЬНОЙ

РЕВОЛЮЦИИ!»

— было начертано на гигантском красном знамени, свисавшем с зубцов Кремлевской стены до самой земли. Лозунги на других знаменах на стене славили великое дело, за которое погибли герои:

«ДА ЗДРАВСТВУЕТ РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКАЯ РЕСПУБЛИКА!»

«ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЧЕСТНЫЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ МИР!»

«ДА ЗДРАВСТВУЕТ БРАТСТВО РАБОЧИХ ВСЕГО МИРА!»

На песчаной насыпи у Кремля, отдавая последние почести павшим товарищам, стояли члены Московского военно-революционного комитета, исполкома Моссовета, городского комитета большевиков. Тут же делегаты Петрограда, Нижнего Новгорода, Иваново-Вознесенска, Харькова, Одессы, Рязани, Тулы, иностранные журналисты.

Из арки двигалась бесконечная лента красных гробов с солдатскими фуражками и рабочими шапками на крышках. И огромная площадь стала вдруг маленькой… Медленно склонились знамена. Навеки уснувших бойцов, бережно передавая гробы с рук на руки, понесли к Кремлевской стене.

И в эту минуту рабочий хор запел: «Вы жертвою пали в борьбе роковой». Павшие борцы любили эту мужественную песню гнева и борьбы. Не раз на демонстрациях и митингах вдохновенно звучали их голоса: «Настанет пора — и проснется народ, великий, могучий, свободный…» И теперь хор исполнял эту революционную песню. Обращаясь к погибшим, он впервые пел ее по-новому:

Настала пора — и проснулся народ,
Великий, могучий, свободный.
Прощайте же, братья, вы честно прошли
Свой доблестный путь, благородный!

Они погибли в боях, которые решали судьбу революции.

«…В МОСКВЕ РЕШАЛИ СУДЬБУ И КИЕВОВ И ТИФЛИСОВ»

В ночь на 28 октября 1917 г. московские юнкера перешли в наступление. Потерпев жестокое поражение в Петрограде, буржуазия хотела дать генеральный бой революции в Москве. Сюда устремились бежавшие из Петрограда бывшие министры Временного правительства, их помощники, контрреволюционные генералы и офицеры. Они рассчитывали создать здесь новое правительство и повести решительную борьбу за восстановление власти эксплуататоров.

На рассвете юнкера захватили Кремль. Утром они заняли телеграф, почтамт, телефонную станцию и прервали связь красного штаба, находившегося в центре города в Московском Совете, с рабочими районами. Тесня слабые красногвардейские отряды, юнкера энергично развивали наступление на Брянский и Александровский вокзалы (ныне Киевский и Белорусский), чтобы обеспечить прием подкреплений с фронта.

Повзводно, поротно, в сопровождении броневиков юнкера растекались по улицам и переулкам, прилегающим к Московскому Совету.

Там, на Скобелевской площади (ныне Советской), билось сердце восстания, там находились Военно-революционный комитет, Московский комитет партии большевиков, Центральный штаб Красной гвардии. К вечеру 28 октября площадь перед Московским Советом уже обстреливалась со всех сторон.

На стенах московских домов расклеивали приказ командующего контрреволюционными войсками полковника Рябцева: «Кремль занят. Главное сопротивление сломлено…»

В эти критические часы В. И. Ленин, внимательно следивший за событиями во второй столице и в полной мере учитывавший огромные размеры надвинувшейся опасности, потребовал «немедленно ликвидировать выступления юнкеров в Москве. Иначе всероссийская контрреволюция превратит ее в свой центр и возьмет нас за горло». Еще в сентябре, нацеливая партию на восстание, вождь революции писал: «Взяв власть сразу и в Москве и в Питере… мы победим безусловно и несомненно». 29 октября Ленин распорядился «тотчас послать в Москву сильный отряд из лучших наших людей и телеграфировать в Тверь, в Тулу, в Ярославль, в Иваново-Вознесенск, в Нижний Новгород о срочной отправке в Москву Красной гвардии». Перед отъездом первого эшелона, спешно сформированного из 500 балтийских матросов, В. И. Ленин прибыл на вокзал и, напутствуя красных моряков, говорил, что Москва должна быть советской, «иначе революцию не спасти».

Когда
Октябрь орудийных бурь,—
писал Маяковский,—
по улицам
кровью лился,
я знаю,
в Москве решали судьбу
и Киевов
и Тифлисов.

Московский военно-революционный комитет и городской Совет профсоюзов призвали рабочих и солдат встать на защиту революции.

Утром 28 октября над пролетарскими окраинами Москвы поплыли тревожные звуки гудков. Завод за заводом, фабрика за фабрикой прекращали работу. Пролетарские отряды, плохо вооруженные, но сильные революционным духом, двинулись к центру города. Юнкера, уже окружившие было Московский Совет, сами оказались в железном кольце. Красногвардейцы выбили их с вокзалов, с почтамта, телеграфа, телефонной станции… Бойцы рабочих отрядов геройски дрались, нередко не имея пищи, испытывая острый недостаток оружия и патронов… С каждым часом нарастал поток красногвардейцев и революционных солдат, прибывавших на помощь восставшей Москве из Петрограда, Серпухова, Клина, Тулы, Щелкова, Владимира, Коврова и других городов страны.

Зажатые в каменных лабиринтах жилых кварталов, юнкера отчаянно отбивались. Ни днем, ни ночью не затихали сражения на улицах и площадях. На седьмой день боев после трехчасового артиллерийского обстрела красногвардейцы и солдаты ворвались в окутанный дымом и изрешеченный пулями «Метрополь». В 13 часов 25 минут 2 ноября революционные войска заняли находившиеся неподалеку здания городской думы, Исторического музея и через Иверские ворота вышли на Красную площадь. Наступавшие к центру города рабочие Замоскворечья и Хамовников выбили контрреволюционные отряды с Пречистенки и Остоженки. Юнкера отступали, стягивая силы к Кремлю и к Александровскому военному училищу на Знаменке (ныне улица Фрунзе).